HЕИHТЕРЕСHАЯ ИСТОРИЯ
Меня забрали
в армию, буквально через пару дней после моего восемнадцатилетия. А посему
вышло, что пьянка по поводу наступления моей "моральной зрелости",
как выразился отец, плавно перетекла в проводы, и эти три дня в моей памяти как
туманом передернуты. Какие то лица, какие то дома, какой то скверик, где мы
оказались после долгого блуждания по проходным дворам - все искали место где бы
присетсь и спокойно раздавить бутылку, а то и не одну. Помню наливают мне
стакан водки почти до краев и кто-то говорит:
- Hу что, ты уже
стал мужчиной. Осилишь это или нет?
Я конечно:
- А хули нам,
кабанам!,- и хряп его. Чуть сразу же не блеванул все назад. Фу, гадость то
какая! Сначала горло, а потом и желудок как кипятком ошпарили, в глаза брызнули
слезы и белки сразу же налились кровью. Как меня помню потом расперло... Секунд
через 30 такой мягкий, но очень резкий удар сзади по затылку - бац. Мир в
глазах - хлоп, и свернулся в трубочку. ноги не слушаются, что-то сказать хочу,
(помню мне как раз в голову неожиданно пришла гениальная мысль об устройстве
Вселенной в целом и о порочной и блядовитой натуре девок в частности) а язык не
ворочается, и точнее вроде ворочается, но мелет какую то чушь, совсем не то,
что я хотел сказать:
- Hу... этта... по
бабам идем...этта... или как?
- Как это
"или как"? Тебе же отец сказал, что ты зрелости достиг! Значит и
половой тоже... А в армии ты там ой как не скоро нормального секса дождешься, в
основном поначалу тебя будут сношать во все возможные отверстия, и по любому
удобному случаю. Так что мы щя тебе быстренько организуем прощальную гастроль,
все как положено, с телками, с музыкой. И может кое что еще... - Серега пошел
звонить по телефону-автомату, а Коля продолжил тему развивать:
- Правда,
пацаны. Проводы в армию это же не каждый день случается. Да по большому счету,
это вообще один раз в жизни бывает. Даже жениться и то можно хоть пять, хоть
десять раз, а вот в армию это только однажды...
- И поэтому
проводить туда пацана нужно так, чтобы ему не было мучительно больно за
бесцельно потраченное время последующие 2 года! - весело закончил мысль Петр.
- Да уж. не
зря же говорят, что армия это два листка из книги жизни, вырванные в самом
интересном месте. Так что давай, братуха, расслабляйся по полной программе,
сегодня тебе можно, сегодня мы тебя угощаем, - Жека хлопнул меня по плечу.
Вернулся Серега, сказал что все пучком, и мы поехали в гости к какой-то Тане,
которая жила в девятиэтажке на самой окраине города.
Помню Таня
оказалась девушкой довольно симпатичной, хотя может это от водки меня потянуло
на всех телок мира сразу. У нее мы снова что-то бухали, потом пришли какие-то
девицы, пили с нами, а одна устроила танцы с раздеванием. Таня сидела на кресле
и скептически наблюдала за действом, и кто-то угостил меня папиросой, точнее я
вдруг почувствовал, что мне в рот чего-то суют, а Серега говорит, на затянись,
только потом дыхание задержи. Я затянулся. Дым оказался очень горячим и тягучим
каким-то. Как будто в самую говеную Приму Маршанской закатки насували едких
еловых опилок, запихнули перепрелого сена, и заставили этим делать ингаляцию.
По хитрым Серегиным глазам я понял, что он гад все-таки добился своего.
Заставил меня попьяни попробовать марихуану, от чего я долго отказывался будучи
в "трезвом уме и твердой памяти". Hичего особенного я не
почувствовал, только вкус противный во рту, но Серый сказал, что мол это
Афганка, тебе мол и раза для начала хватит. И забрал "косяк".
Я так и не
понял, в чем прелесть этой "заморской" травки, помню только, что мы
долго, до коликов в боку, смеялись глядя на попытки дурных девиц изобразить
подобие стриптиза. Той которая все начала, это дело видимо и вправду нравилось,
все с восторгом смотрели на ее полуобнаженное тело, и когда она сняла лифчик
Петр даже засвистел, как в кино про будни американских байкеров. Она скорее
всего на самом деле возбуждалась, гладя себя по коже, медленно проводя руками
по животу и ягодицам, двигая бедрами в такт музыке, на виду у пяти пар мужских
пьяных глаз, а две другие просто глупо прыгали, дергались и трясли
полуобвисшими грудями, что и вызывало у нас дикие приступы хохота. Потом я
ничего уже не помню. Проснулся я абсолютно голым, уткнувшись носом в чей-то
живот.
При более
детальном рассмотрении выяснилось, что этот живот принадлежал одной из
"полуобвисших" девиц, которая при утреннем солнечном свете казалась
еще более толстой и беспонтовой на вид. Судя по отсутствию на ней каких-либо
признаков одежды, и по позе в которой она сейчас дрыхла, чуть посапывая, я
понял, что видимо сегодня ночью я ее трахал, или по крайней мере пытался это
делать. Мне тогда стало так стыдно перед Леной, что я со злости грубо и даже
немного жестко толкнул эту жирную в бок, но она даже не проснулась, а только
зачмокала своими толстыми губами и продолжала сопеть.
Hе знаю
почему, но я вдруг подумал, что Лена никогда не простит мне этой измены. Если
бы та, которую я боготворил видела меня сейчас! Заспанная помятая рожа, волосы
торчком, голый в постели с какой-то блядью, которую я в первый раз видел и
кстати желания видеть ее второй раз у меня отнюдь не возникало. Как мог я так
предательски поступить по отношению к той, которая значила для меня больше
жизни, которой теперь наверное я не посмею посмотреть в глаза...
Мы
познакомились с Леной в 6 классе, когда наша семья переехала в этот район. Как
я благодарен тем людям, которые поменялись с нами квартирой, ведь не будь их на
свете я бы никогда не встретил Лену. Даже страшно об этом подумать. Я знаю ее
уже больше 4 лет, но Боже мой, как я ее люблю! Мы уже давно хотели пожениться,
если бы не долбанная армия! Она обещала ждать, и я почему-то был уверен, что
она меня дождется. Я был первым ее мужчиной, и она тоже была у меня первой. Я
улыбнулся, вспомнив как готовились мы к этому действу обоюдной потери
невинности, как старались. Долго выбирали день, она все хотела приурочить это
"знаменательное" событие к какой-нибудь дате, что бы потом было легче
отмечать, каждое "полугодие", каждое "полукварталие" и
вообще с тех пор цифра 14 стала моей любимой навсегда. Вот кстати совсем
недавно мы праздновали третью годовщину. Праздновали надо сказать совершенно
безумно, Лена оправила своих предков на дачу, и когда я пришел, она открыла
дверь совершенно голой, а как она умудрилась прицепить туда бутон розы, я так
до сих пор и не понял. Может скотчем прозрачным приклеила. Что мы делали с ней
в этот день не поддается никакому описанию, потому я и не буду этого сейчас
делать. В конце концов это наша личная жизнь, и своими действиями мы не
наносили окружающим никакого вреда. Ведь так?
Сколько мы
дней провели вместе, сколько ночей напролет прогуляли по городу, сколько
рассветов встретили. Только вдвоем. Я играл на гитаре, а она пела. У нее
чудесный чистый голос, который заглушал мои непопадания по струнам и провалы в
мелодии, что мне иногда казалось, это она вела песню от начала и до конца, а я
лишь подбрынькивал ей на гитаре, стараясь попасть в ритм и тональность.
Маме тоже
нравилась Лена. Она называла ее серьезной девочкой, хоть по моему давно
догадалась, что Лена уже перестала быть девочкой, не без моего в этом
непосредственного участия. Мама это единственный в жизни человек, который
понимал меня, ведь даже с Ленкой мы иногда ссорились, обижались друг на друга,
а на маму я наверное никогда не смог бы повысить голоса. Я навсегда запомню, как
в детстве, мне было лет шесть не больше, я залез на крышу нашего тогдашнего
дома на Малой Красносельской улице, и никак не мог оттуда слезть, а мама...
Господи, зачем я все это вам рассказываю! Что изменится? Вам ведь
наплевать на меня, вам абсолютно на меня наплевать. Вы дочитаете эти строки и
хмыкнув пойдете по жизни дальше, кто уткнется в телевизор, кто выйдет на улицу
и пойдет в гастроном за вечным пакетом кефира-молока-хлеба и 200 грамм вареной,
кто-то начнет читать что-то другое, а кого-то просто сморит сон, и он будет
мирно путешествовать по царству Морфея минут так 500-600. Hо в одном я уверен
твердо, вам никогда не узнать моего имени. Я навсегда останусь в документах как
мешок с биркой Е-384, в котором находятся смердящие обгорелые останки неопознанного
трупа. Из Шатоя в этот день вывезли сто двадцать четыре таких серебристых
мешка, и пока мы лежим в холодильнике городского морга в Ростове. Что вы знаете
об этой войне? То что вы прочитали в газете, что врал вам Сергей Доренко с
экрана, что болтал в автобусе пьяный калека, вонючий и немытый, пристающий к
старушкам, и кричащий, что ногу потерял в бою с проклятыми чурками? А я бы мог
рассказать вам о войне все. Все что видел сам, все чем жил сам, все как умер
сам, но я никогда уже не произнесу ни слова, и эти "эксперты" которые
будут копаться в том, что от меня осталось никогда не вырвут у вечности тайну
моего имени. Меня зовут Е-384. Меня похоронят как Е-384. И то, что я заживо
горел в "коробке" со всем вторым отделением совсем не интересно
никому, а вам скорее всего и подавно. Вы наверное видели по телевизору как
какой-то солдатик кричал: "Я вернусь, мама!"
Так вот. Я не
вернусь, мама...
ЗА ЧТО?
Артем Прохоров АКА Sly2m
sly2m@mail.ru
Апрель 1998 года